НЕМЕЦКИЕ КОЛОНИСТЫ НА ОДЕСЧИНЕ

Третий съезд российских немцев, закончивший свою работу
в  конце  февраля,  кажется,  решил  поставить  последнюю
точку  в  более  чем  200-летней  истории  так  называемых  “русских
немцев”. Несмотря на огромные усилия, они так и не смогли решить
свои  национальные  проблемы  в  этой  огромной  стране,  в
государственном  обустройстве  которой  они  участвовали  более,  чем два  столетия,  и  которая  воспринималась  ими  как  свое  Отечество. Кажется,  теперь  они  видят  один  выход  –  возвращение  на  Родину историческую, которая, к счастью, не отказывает им в этом. Немцы, живущие в Украине, пока не сказали своего последнего слова. Каким оно  будет,  не  будем  гадать,  а  попробуем  понять,  в  чем же  состоит драматический аспект принятого немцами решения.
История иностранной колонизации России берет свое начало со
времен  Елизаветы  Петровны.  В  целях  укрепления  юго-западных
пограничных  сил  она  поручила  полковнику  австрийской  службы
Хорвату навербовать полки “из сербов”. Он привел в Россию 2 полка,
которые поселились на землях будущей Екатеринославской губернии
особыми  округами  и  назвали  место  своего  поселения  “Новая
Сербия”.  В  1764  г.  “Новая  Сербия”  была  переименована  в
Новороссийскую губернию, в 1798 г. эти полки были преобразованы
в регулярные войска. А на место военных поселений пришла другая
колонизация. Екатерине  II,  а  затем  и  Александру  I  необходимо  было утвердить  свое  владычество,  с  одной  стороны,  до Урала  (Яика), а  с другой  –  до  Кавказа,  Черного  моря,  Прута  и  Дуная.  Вновь присоединенные громадные степные пространства необходимо было осваивать,  оживлять  оседлым  земледельческим  трудом,  так  как  со времен  запорожцев  на  территории  Новороссии  занимались,  в
основном,  скотоводством,  отчасти  рыболовством  и  охотой  для
добывания мехов. Даже  оседлое население  Запорожья, положившее
начало  сельскохозяйственной  культуре Новороссии, практически не
занималось земледелием и получало хлеб из тогдашней Польши, т.е.
Киевской  и  Польской  губернии,  в  обмен  на  скот,  лошадей,  овец,
сало, воск, рыбу, соль, меха. Ежегодно русское правительство давало
им  “хлебное жалование”  (1400  четвертей).  Екатерине  II  запорожцы

писали:  “Войско  Запорожское  Низовое  из  давних  лет  и  ныне  хлеба  не пашет,  да  и  в  степных местах  весьма малый  род  (урожай)  бывает”. Не лучше обстояло дело и на юго-восточных границах.
Россия  была  не  в  состоянии  освоить  новые  земли  своими  силами.
Этому мешало, прежде всего, существовавшее крепостное право, которое лишало большую часть крестьян возможности свободно переселяться на новые пустующие  земли. И Екатерина решается пригласить  колонистов из-за границы. 4 февраля 1762 г. она издает первый Манифест, в котором призывает всех желающих переселиться в Россию. Однако  он не нашел отклика,  вероятно,  из-за  того,  что  в  нем  отсутствовали  четкие юридические гарантии переселенцам. 22 июля 1763 г. она издает второй Манифест, который стал краеугольным камнем колонизации, длившейся несколько десятилетий. В  нем  были  дарованы  существенные  права  желающим
переселиться:  это  и  свободный  выбор  места  и  способа  поселения,  и свободное отправление веры, и освобождение от налогов от 5 до 30 лет, и беспроцентные ссуды на обзаведение хозяйством, и освобождение от воинской  повинности,  и  главное,  было  обещано  “внутреннюю  их юрисдикцию”  оставить  в  “их  благоучреждении  с  тем,  что  наши начальники  во  внутренних  их  распорядках  никакого  участия  иметь  не будут”. Этот  Манифест  был  разослан  всем  российским  “резидентам”  за границей и не замедлил дать желаемый результат. Наибольший отклик он получил  в  Германии,  которая  была  связана  с  Россией  династическими связями  и  куда  ее  правительство  отправило  особых  эмиссаров.  Нужно сказать, что в Германии сложилось тяжелейшее экономическое положение в  результате  многолетних  разорительных  воин,  которые  вели  к беспрестанному  увеличению  налогов,  что,  в  свою  очередь,  делало
невозможным  обеспечить  свой  семейно-экономический  быт,  увеличивало число нуждающихся. К  концу  XVIII  века  широкие  масштабы  принял  сгон  крестьян земли. Все это вынуждало немцев искать новые земли для проживания. И многие  из  них  выбрали  себе  новую  Родину  –  Россию. Началась  волна переселений. Первые поселения  немцев-меннонитов  на  Украине  датируются 1789-90  гг. Это  были  выходцы  из  Западной Пруссии,  где  они  населяли
Мариенвердерскую  низменность,  превратив  ее  из  болот,  песков  и

солончаков  в цветущий  сад  и  богатые поля. Они  были  собственниками этой земли. Вера не позволяла им нести воинскую службу, и они были от нее  освобождены.  Но  с  1780  г.  началось  наступление  на  их  права,  и меннониты,  имевшие  славу  лучших  хозяев,  приняли  решение откликнуться на призыв Екатерины II и переселиться в Россию. В начале 1789  года  прибыл  первый  транспорт  меннонитов  в  количестве  228 семей.  Они  поселились  восемью  отдельными  колониями  в Екатеринославской губернии, в Хортицком урочище. В 1793-1796 годах приехали еще 118 семей и поселились на тех же землях. Впоследствии эти  колонии  образовали  хортицкий  округ,  состоявший  из  17  колоний. Однако большинство переселенцев направлялось в Поволжье, и это был не  очень  удачный  опыт.  Привлеченные  хорошим  содержанием  и привилегиями,  туда  прибыли  отнюдь  не  лучшие  граждане  германских государств.
Колонизационная политика Александра I была более продуманной
и  целенаправленной.  В  апреле  1804  г.  министром  внутренних  дел
графом  Кочубеем  была  составлена  программа  переселения,  которую утвердил  император.  Там,  в  частности,  говорилось:  “Для
первоначального  основания  колоний  в  губерниях  Херсонской,
Екатеринославской  и  Таврической  избрать места  наибольше  к  портам приближенные,  дабы  переселенцы  могли  находить  сугубые  способы избывать продукты свои, и таким образом уже сие основание вдаваться во  внутрь  земель…  Такими  пунктами  полагаются Одесса  и Феодосия (Кафа)”.  Таким  образом,  Одесса  была  определена  одним  из  центров колонизации Причерноморья.
Поставив  задачу  скорого  экономического  развития Новороссии  и
Крыма,  который  покидали  татары  после  ликвидации  автономии
Крымского  ханства,  Александр  изменил  условия  для  переселения.
Приглашались  в  Россию  уже  не  все  желающие,  а  только  хорошие
земледельцы,  виноградари,  скотоводы,  мастеровые,  полезные  в
сельском и  городском быту. Миссиям  за  границей разрешалось давать ограниченное  число  паспортов  (не  более  200  семействам  в  год). Налоговые льготы сокращались до 10 лет. Для управления колониями в Екатеринославе  была  создана  контора  опекунства  Новороссийских иностранных  поселенцев,  которая  в  1801  году  была  переименована  в Попечительский комитет иностранных поселенцев. В том же 1800 году в  Одессе  была  образована  специальная  канцелярия  Одесского водворения  иностранных  поселенцев.  Сохранившиеся  документы говорят  о  личном  участии  Александра  в  процессе  колонизации.  В письме,  датированном  августом  1803  года,  к  Херсонскому  военному губернатору  генерал-лейтенанту  Беклешову,  ведавшему  гражданскими делами  всех  Новороссийских  губерний,  он  сообщал  о  транспорте колонистов  под  руководством  двух  миссионеров Циглера  и Шуртера: “В  числе  колонистов  есть  виноградари,  чтобы  обратить  знания  их  и
навыки  в  пользу  виноделия,  нужно  будет  доставить  им  способы
водвориться  на  Крымском  полуострове.  Если  невозможно  будет
доставить  в  Нагорной  части  Крыма  земли,  удобные  к  разведению

виноградов,  я  возлагаю  на  вас  приобрести,  не  теряя  времени,таковой земли  нужное  количество  покупкою  у  частных  людей”.  Не  менее красноречиво и письмо министра внутренних дел графа Кочубея, где он обращает  внимание  на  две  причины,  по  которым  переселенцев  нужно было принять хорошо:
1.  “Колонисты сии состоят по большей части из добрых хозяев, из
виноградарей,  хлебопашцев  и  ремесленников.  Каждому  их
званию  нужно  доставить  приличное  водворение,  склоняя
виноградарей  в  Крым,  хлебопашцам  –  отводя  удобные  земли  в
Херсонской и Екатеринославской  губерниях, а ремесленникам –
доставляя возможность оставаться в городах”.
2.  “От приема и образа водворения сих переселенцев зависеть будет
успех переселений и других соотчичей, коих, конечно, не оставят
они о всем известить”.
Из  обоих  писем  видно,  что  организаторы  переселения  были  заин-
тересованы в том, чтобы новые  граждане России  устроились как можно лучше и чтобы письма на бывшую родину могли склонить к переселению тех,  кто  еще  не  решился  на  этот  шаг.  И  действительно,  переселенцы сообщали  друзьям  и  родственникам  о  своем  благополучии  в  России. Иоганн Адам Хиб писал в 1808  г. Георгу Коху в родной Эльзас: “Здесь мы обеспечены мясом и хлебом. Цена на вино такая же, как дома. Земля здесь не  требует  удобрений, и женщинам не нужно  работать  в поле…”
Он  сообщал,  что  совсем  не  думает  о  возвращении  в  Эльзас,  где  в
большинстве  своем  питаются  картошкой  и  сыром  и  где  господствует безграничная нищета. Осенью 1803 г. главный судья Новороссийской конторы опекунства иностранных  поселенцев  Контениус  составил  ведомость  о  количестве колоний  с  указанием  количества  семей  “и  находящихся  в  оных семействах  обоего  пола  душ”.  В  ней  указывалось  11  колоний:  7 немецких, 1 шведская, 1 болгарская и 2 греческих. Указывалось в ней и количество  “неводворенных”,  т.е.  тех,  кто  еще  не  получил  земель  для
поселения.  Вот  эти,  тогда  еще  “неводворенные”,  переселенцы  и
положили начало массовой колонизации Причерноморья. Первыми сюда прибыли переселенцы из Ульма (Эльзас). Это было в августе 1803 г. Путь их  лежал  вначале  до  Вены,  оттуда  по  Дунаю  до  Галаца.  Из  Галаца повозки  переселенцев  передвигались  через  Молдавию  до  Криулян, расположенных  на  берегу  Днестра.  Здесь  произошла  непред-виденная остановка:  молдавский  береговой  капитан  задержал  обоз,  т.к. правительство Молдавии  не  получило  от  Российского  положенных  ему за  переправу  переселенцев  через  Днестр  четырех  рублей  восьмидесяти семи  с  половиной  копеек.  Только  после  уплаты  была  начата  переправа через  Днестр  в  Дубоссары,  где  был  организован  карантин.  Это  была необычайно  долгая  и  трудная  дорога,  которую  выдержали  не  все.

Бесстрастные документы того времени зафиксировали немало семейных трагедий. Первые 3 транспорта переселенцев (около 300 человек) потеряли в  дороге  более  10-й  части  своей  численности.  Не  выдерживали,  в основном,  дети.  Например,  переселенец  III  транспорта  Иосиф  Гребель выехал из Ульма с женой, тремя сыновьями и тремя дочерьми. В дороге он потерял всех дочерей и двух сыновей. Иногда умирали кормильцы. На  карантин  прибывали  часто  “одержимые  застарелыми  болезнями: горячками,  лихорадками,  кровавыми  поносами”. И  как  водится,  далеко  не
все было  сделано, чтобы  обеспечить их прием. Дубоссарский  карантинный инспектор  6-го  класса  Карпов  в  своем  рапорте Херсонскому  военному губернатору Беклешову сообщал, что на “посте здешнего карантина состоит плетневых небольших домиков 4 да землянок 4”. Да и те пришли в ветхость: “сыры,  неопрятны,  и  жить  в  оных  крайне  неудобно.  Палаток  же  хоть  и имеется  здесь  15…  они  в  осеннее  и  зимнее  время  к  употреблению  совсем
почти неспособны и вызываемыми здесь сильными ветрами разрушаются и повреждаются…”
В  такой  карантин  прибыли  переселенцы  после  долгого  и  трудного
пути, да еще “одержимые болезнями”. Они должны были провести  здесь не  менее  2-х  недель  и  за  это  время  пройти  медицинское
освидетельствование,  получить  необходимую  медицинскую  помощь, “окурить”  (т.е.  продезинфицировать)  все  свои  вещи,  чтобы  не  завезти  в Россию  инфекционных  заболеваний.  Неподготовленность  карантина  к приему  и  размещению  переселенцев  осложнялась  и  неясностью финансовых  расчетов.  21  августа  1803  г.  тот  же  инспектор  Карпов  в рапорте  Беклешеву  сообщает,  что  на  прокорм  отпускалось  10  коп.  на
человека и  он не  знает,  как  быть,  если переселенцы попросят  больше. И требовать  ли  в  этом  случае  возврата.  Просил  он  инструкций  и относительно  лекарств,  давать  ли  их  бесплатно  из  карантинной  аптеки, “или же  поддержка  сия  должна  быть  без  всякого  платежа  от  них  нащот казны”.  И  все  же,  несмотря  на  все  трудности,  поток  переселенцев  не уменьшался,  и  1  октября  1803  г.  Херсонский  гражданский  губернатор Окулов  сообщал  новому  генерал-губернатору  Розенбергу,  сменившему умершего  Беклешева,  что  наплыв  в  карантине  оказался  больше,  чем
ожидалось.  Из  3  транспортов,  находящихся  в  карантине,  около  100 человек  больны.  Докладывал,  что  “по  малой поместительности  в карантине, по ветхости и крайнему стеснению одного строения выходило, что  колонисты  помещаются  в  землянках  дурных,  тесных,  которые  не только для людей больных и от дальнего пути ослабевших неудобны, но и для  здоровых  употреблены  быть  не  могут”.  Он  отвел  для  больных
находящийся  поблизости  дом  полковника  Бота  и  лазарет
расквартированного  там  11-го  егерского  полка.  Зимовать  переселенцы остались  в  Одессе,  и  заботы  “о  зимовании”  взял  на  себя  военный губернатор города Дюк де Ришелье, приготовив для этой цели казармы.

Уже  в  ноябре  1803  года  Кочубей  в  письме  Розенбергу
напоминал, что с наступлением весны “должно будет и показать им
(переселенцам)  земли  для  выбора  к их  водворению и препроводить
их на место поселения  с  доставлением  всех  способов  к  облегчению
их трудностей от переездов быть могущих”.
В  распоряжение  колониального  начальства  для  заселения
иностранными  колонистами  сплошными  участками  были  переданы
земли в Екатеринославской губернии – 52.000 десятин, Херсонской –
263.000,  в Таврической  214.000,  позже  в  Бессарабии  было  заселено
1258  с  половиной  кв.  верст. После Волги  район Черного моря  был
самым многочисленным поселением немецких колонистов.
С 1810  года  со  стороны правительства  были прекращены всякие
пособия  переселенцам.  И,  тем  не  менее,  наплыв  колонистов  в
Новороссию и Бессарабию из Вюртемберга, рейнских земель и царства
польского  был  очень  велик.  В  1818  году  в  связи  с  этим  были
учреждены  3  опекунские  конторы:  Екатеринославская,  Одесская  и
Бессарабская.
С  1819  года  вызов  иностранцев  в  Россию  был  прекращен  и
переселение  проходило  только  по  специальным  разрешениям.  Но,
тем не менее, колонизация казенных и частных земель продолжалась,
но уже собственными силами и средствами колоний. За все эти годы
колонисты обеспечили России не только приток “добрых хозяев”, но
и  ввезли  огромные  капиталы,  за  счет  которых  осваивались
пустующие земли и возвращались к обработке ранее заброшенные.
Словарь Брокгауза и Эфрона сообщает, что с 1764 по 1866 годы
основано немецкими поселенцами в России 549 колоний:
В Таврической губернии ……… 165
В Бессарабии………………………. 70
В Екатеринославской…………… 53
В Херсонской……………………… 47
В Черниговской ………………….. 6
В Полтавской ……………………… 1
В Смоленской …………………….. 131
В Саратовской…………………….. 58
В Петербургской…………………. 12
В Воронежской …………………… 1
В Новгородской ………………….. 3
После  1819  года,  как  уже  говорилось,  переселение  проходило
только  по  специальным  разрешениям.  Например,  в  1851  году
разрешено переселиться 100 меннонитам из Пруссии.
Однако  в  Государственном  архиве  Одесской  области

сохранилось  3  документа,  которые  говорят  о  том,  что  даже  в  1859 году  церковные  старшины  меннонитов  в  Пруссии  обратились  к Председателю  комиссии  сельского  хозяйства  Молочанского
меннонитского  округа  Петру Шмидту  с  просьбой  ходатайствовать
перед  губернатором  Новороссии  и  Бессарабии  Тимашевым  о
разрешении  водвориться  им  в  Таврической  губернии  на  землях,
которые они приобретут покупкою, так как “их капитал состоит из 1
миллиона талеров”.
Тимашев обратился с ходатайством к министру внутренних дел
и  получил  дозволение  на  водворение  меннонитов  при  соблюдении
ими определенных условий.
Иностранная  колонизация  в  России  преследовала,  очевидно,  и
политическую,  и  экономическую,  и  культурную  цели.  Вероятно,
политическая  цель  заключалась  в  том,  что  зная  о  враждебности
реакции  Англии,  Франции  и  Австро-Венгрии  на  новые
территориальные  завоевания  России,  империя  приглашала
переселяться немцев, поляков,  греков,  болгар и  этим  как  бы  давала
понять,  что  земли,  отвоеванные  у  Оттоманской  империи,
принадлежали не только России, но и христианской Европе.
Экономическая  цель  заключалась  в  скорейшем  хозяйственном
освоении новых территорий. Культурная, скоpee всего,  заключалась
в  том,  чтобы  создать  наглядные  примеры  иного  сельского  быта  и
иного хозяйствования, чем те, что имели место в России в то время.
Многие  исследователи  XIX  века  подчеркивали,  что  сельско-
общественный строй в немецких колониях не имел аналогов в мире и
что именно ему колонисты обязаны были своим благосостоянием.
“Немецкие  колонисты  принадлежат  к  наиболее  богатым  и
наилучше  организованным  поселениям  в  России,  да  и  не  только  в
России,  но  и  в  целом  мире”,  –  писал  Маттеи.  Нужно  отдать  долг
русским законодателям, которые еще в конце XVIII века, когда было
неустроенным  собственное  крестьянство,  сумели  найти  столь
эффективную  форму  земельного  устройства  иностранных  колоний.
Суть ее сводилась к тому, что собственником-землевладельцем была
община. А посемейный земельный надел колонистов принадлежал не
семье, а двору, хозяйству. Хозяин двора и  его наследники не могли
свою  землю  ни  продать,  ни  заложить,  ни  разделить,  так  как  земли
находились  в  собственности  всей  общины.  Все  семьи  получали

одинаковое  количество  земли,  которое  не  зависело  от  численности семьи  и  не  подлежало  переделу.  Задача  законодателя,  очевидно, состояла  в  том,  чтобы  надел,  получаемый  семьей,  образуя  с хозяйственным  обзаведением  “двор”,  “хозяйство”,  оставался  от поколения к поколению в единоличном распоряжении только одной семьи,  и  хотя  распорядитель  двора  был  хозяином,  но  правом владения  обладала  только  община.  Гарантировалась  целостность каждого отдельного хозяйства.
Но  пока  до  благополучия  очень  далеко.  Пока  кругом  только
голые  пустынные  степи  с  дикими  зверями  и  шайками  азиатских
разбойников. Сердца  колонистов  еще  терзает  тоска по  родине. Они
даже не могут послать писем,  так  как нет почты. У них нет ничего
для  благоустройства  жизни,  нет  сбыта  продукции,  места,  где  они
могут  что-либо  купить.  Им  нужны  платье,  рубашки,  панталоны,
сюртуки. Они должны выткать все это сами, сами должны сеять лен
и  приготовить  его  для  тканья,  сами  дубить  кожу,  из  которой  хотят сшить себе обувь. Если им нужен огонь, они трут друг о друга пни.

Они сами сеют хлеб и мелют зерно на ручной мельнице, сами строят
дома  и  ремонтируют  их. Многие  из  них,  перенеся  тяготы  далекого
путешест-вия на чужую сторону, не смогли привыкнуть к климату. В
первые годы они умирают как мухи. О медицинской помощи нечего
было и думать. Они ведут борьбу с волками и лисицами, множеством
насекомых,  что  делает  их  урожай  сомнительным.  Казалось,  они
бессильны и беспомощны. Но они не должны унывать. Как велики не
были жертвы,  отступать  было некуда. И  одна  за  другой появлялись
колонии: Гросслибенталь (Большая долина) 1803 г., Кляйнлибенталь
(Малая  долина)  1804  г.,  Люстдорф  (Черноморка)  1805  г.,
Александерхильф  (Алексеевка)  1804  г., Фриденталь  (Мирное)  1808
г.,  Фриденталь  (Надлиманское)  1808  г.  и  многие  другие.  Всего  на
территории  современной Одесской  области  к  востоку  от  р.  Днестр
было  основано  более  500  колоний,  Николаевской  –  около  40,  в
Бессарабии – около 150. Количество жителей в каждой колебалось от
100  и  более.  Свою  историю  имеют  и  названия  колоний.  При
водворении  колонисты  часто  давали  своим  колониям  названия  тех
мест,  откуда  они  прибыли.  Так  появились  на  юге  России  Баден,
Эльзас,  Кассель,  Мюнхен,  Страсбург  и  многие  другие.  Когда
колонии  расширялись  и  требовались  новые  земли,  на  них
основывались так называемые дочерние колонии, которые сохраняли
старое название, но прибавляли приставку “Neu” (по-русски “ной”) –
Ной-Эльзас,  Ной-Страсбург.  Однако  иногда  колонии
переименовывались  и  по Высочайшему Указу. Например,  в  1819  г.
по Указу Александра I в названиях колоний была увековечена память
о  победе  над  Наполеоном.  Так  появились  в  нашей  области  –
Тарутино, Бородино, Красное и др.
Колонии  планировались  свободно,  дома  строились  по  обе

стороны  широкой  улицы  и  различались  размером,  солидностью,
строительным  материалом.  Двор-хозяйство  олицетворяло  собой
лично-общинное  землевладение и пользование. Молодое поколение,
с течением времени выделявшееся из двора, занималось различными
промыслами, ремеслами, торговлей, образовывало новые колонии на
запасных  участках  или  занималось  хозяйством  на  собственных
землях,  купленных  или  взятых  в  аренду.  Очень  быстро  немецкие
колонии,  особенно  меннонитские,  достигли  невиданного  в  России
благосостояния и благополучия.
Заслуживает  внимание  и  общественное  устройство  колоний.
Они не входили в введение российских властей и учреждении и под-
чинялись  только  Попечительскому  Комитету  при  министерстве
внутренних  дел.  Они  сами  разработали  и  в  1803  году
законодательным  путем  издали  и  распространили  в  колониях
“инструкции  внутреннего  распорядка  и  управления”.  Суть  их
заключалась в том, что общественная жизнь в колонии строилась на
началах самоуправления. Высшим органом власти был мирской сход,
который  выбирал  старосту,  его  помощников,  назначал  писаря. Они
отвечали  за  исправное  поступление  всех  сборов,  за  общественные
суммы,  отвечали  за  благоустройство  колонии.  Работа  выборных
начальников  строго  контролировалась  избирателями  и
общественным мнением.
Колонии  соединялись  в  округа,  где  был  окружной  приказ,
который  на  началах  сельского  прихода  решал  проблемы  округа. И
вершиной общественного самоуправления было волостное собрание,
которое  состояло  из  старост  или  их  заместителей  каждой  колонии.
Приговоры собрания были обязательны во всей волости.
Хлебные  запасы,  школы,  сельское  управление,  церкви,
страхование,  ссудосбрегательные  кассы  устраивались  самими
обществами,  без  понуждений  и  проволочек.  До  местного  русского
начальства дело доходило только  тогда, когда требовалась  гарантия
закона или администрации.
А.Клаус,  один  из  исследователей  колоний  середины ХIХ  века,
писал:  “…у  колонистов-немцев,  особенно  в  округах  более
*   В Кучурганском округе – 28 руб. 63 коп.; Глюкстальском – 27 руб. 42 коп.; Сарат-
ском – 12 руб. 31 коп.
**   В 1868 году куплено у князя Кочубея в Херсонской губернии 18.000 десятин земли
по  24  руб.  за  десятину;  в  1889  году  у  помещика  Милорадовича  в  Полтавской
губернии 8.200 десятин по 80 руб.  за десятину. На  этих  землях поселились 1580
безземельних семейств.

населенных,  где  лучшее  содержание,  более  широкий  и  почетный
круг  деятельности  и  менее  ограниченное  число  кандидатов  на
выборные должности, всегда привлекают на общественную службу и
удерживают  в  ней  лиц,  наиболее  способных  и  достойных,  лиц,
большей  частью  правильно  сознающих  истинные  потребности
представляемого  ими  водворения  и  поэтому  направляющих  к
удовлетворению  этих  потребностей  отдаваемые  в  их  руки
значительные  материальные  средства.  Примеры  тому  мы  видим  в
вопросах о школе и устройстве безземельного класса, благоприятным
разрешением  которых  общество  обязано  собственному  сознанию  и
столько  же,  если  не  больше,  и  инициативе  руководящих  ими
выборных начальств”.
Как  же  справились  немцы  с  возложенной  на  них  задачей
скорейшего  экономического  развития  Новороссии?  Анализируя  их
хозяйственную  деятельность  до  70-х  годов  прошлого  века,  многие
исследователи  отмечали  блистательные  результаты,  которые
увековечили  тяжелые  труды  первых  пионеров.  Труды  были
действительно тяжелыми.
Занятия  земледелием  вначале  вызывали  у  колонистов  очень
большие  трудности,  так  как  они  оказались  в  совершенно  новых
географических  условиях,  и  им  пришлось  осваивать  новые  методы
хозяйствования.  Вначале  они  только  приспосабливались  к  новой
земле.
Основным  направлением  их  деятельности  стало  скотоводство,
которым  занималось  местное  кочевое  население,  и  немецким
колонистам выпало сыграть особую роль. В 1805 году француз Рувье
и  немец  Миллер  доставили  в  Россию,  в  Одесский  и  Днепровский
уезды,  2820  тонкорунных  овец,  которые  послужили  началом
развития  главного  сельскохозяйственного  промысла  Новороссии  в
этот период – тонкорунного  овцеводства. Число  голов тонкорунных
овец возросло с 1823 по 1866 годы в Херсонской губернии в 10 раз, а
в  Бессарабии  –  в  21  раз.  Необычайный  рост  объясняется  быстрой
акклиматизацией  привезенных  мериносов,  умелым  их  разведением,
низкой арендной платой за землю, обилием целины и высокой ценой
на шерсть за границей и на внутреннем рынке.
Кроме  того,  во  время  выхода  из Пруссии  в  1804  году  немцы-
меннониты пригнали с собой на берега реки Молочной, где были ими
основаны поселения, ост-фрисландскую корову в качестве молочного
животного. Они  не  только  распространили  ее  по  всей Малороссии,
но и сохранили ее характерные свойства при самых неблагоприятных
степных  условиях.  Впоследствии  эта  порода  стала  называться

красной немецкой, или колонистской.
В  50-е  годы,  когда  основным  направлении  было
животноводство,  запашка  занимала  только  15%  общей  площади
всего  Новороссийского  края,  так  как  гораздо  выгодней  было
разводить скот и овец, которые не требовали много рабочих рук. Но
ближе  к  Одессе,  торговому  городу,  она  повышалась  вследствие
удешевления  стоимости перевозки  хлеба  для  вывоза. Реформы  60-х
годов в России изменили структуру сельского хозяйства. Теряло свое
значение  скотоводство,  затем  началось  падение  овцеводства,  и  в
тоже  время  возросла  цена  на  хлеб.  (Цена  на  шерсть  упала  с
развитием  овцеводства  в  Австралии,  а  Америка  вообще  запретила
ввоз  шерсти).  Началось  расширение  запашных  площадей,  однако
очень  скоро  наступил  кризис,  возникший  из-за  малой  плотности
населения в Новороссии и медленного развития техники. На уборку
приходилось нанимать пришлых рабочих из соседних губерний, что
было  невыгодно  при  невысокой  урожайности.  Как  заметил
А.Браунер, все это вместе с колебанием цен на время уборки хлеба,
вместе  с  метеорологическими  факторами  ставило  земледелие  в
положение  азартной  игры,  а  не  расчета.  Требовалось  удешевление
полевых  работ  за  счет  замены  ручного  труда  машинным.  Из  всех
групп  населения  Новороссии  только  немцы-колонисты  разрешили
эту  задачу.  Заменив  вола  лошадью  во  всех  полевых  работах,  они
вдвое  увеличили продуктивность работ, а при перевозке – вчетверо.
Вводя  в  работы  многолемешной  буккер  с  прикрепленной  к  нему
сеялкой, они увеличили производительность в 2 раза.
Это позволило  расширить  запашку,  ускорить  весенние  работы,
что  при  сухих  веснах  с  иссушающими  землю  сильными  ветрами
было  крайне  важно. Они  распространили жатку-лобогрейку  с  очень
простой,  но  крепкой  конструкцией,  что  тоже  удешевило  полевые
работы и освободило местное население от власти пришлых рабочих.
Наконец,  в  годы  увлечения посевами  яровой пшеницы немца  сеяли
много  более  урожайного  устойчивого  ячменя.  В  итоге,  все  это,
вместе  взятое,  собственно  явилось  основой  создания  мелкого
товарного хозяйства в Новороссии. Оказалось, что семья, состоящая
из нескольких взрослых, при помощи буккера и жатки при ведении
работ  лошадьми  (не  менее  4-х),  может  своими  силами  засеять  и
убрать  от  40  до  60  десятин  земли. Вслед  за  немцами  все  это  стало использоваться  земледельцами  Бердянского,Мелитопольского, Днепровского,  Екатеринославского,  Херсонского,  Одесского, Тираспольского и Аккерманского уездов.

Однако  хозяйственная  деятельность  колонистов  не ограничивалась  земледелием  и  скотоводством,  она  поражает  своим
многообразием.  Об  этом  свидетельствуют  многочисленные  ведомости, которые  составлялись  колонистскими  окружными  приказами  и сопровождались  записками  к  ним  смотрителей  колоний  того  или  иного округа.  Из  “Ведомостей”  1836  года  видно,  что  в  колониях  занимались виноделием,  шелководством,  садоводством,  пчеловодством, табаководством, лесоводством, огородничеством. Во многих колониях были построены кирпичные заводы, имелись винокурни, пивоварни, сыро-варни, маслобойки.  Быстро  появились  мельницы  –  водяные,  земляные  паровые,
ветровые. В некоторых  округах были конные  заводы, появились суконные фабрики.  Решены  были  вопросы  и  со  сбытом  продукции  – организовывались ярмарки, вывозили товар в другие округа и губернии.
Расположенный вблизи Одессы Гросслибентальский округ, состоящий
из  одиннадцати  колоний,  был  одним  из  самых  процветающих.
Хозяйственные  ведомости  1836  г.  свидетельствуют,  что  там  к  этому времени проживало 1185 семей (7213 душ). Они владели 36105 десятинами земли (включительно 2493 неудобий). Сюда входили усадебные, выгонные, сенокосные,  поросшие  лесом  земли.  Под  пашней  находилось  17592 десятины, на которой они собирали урожай по 30914 четвертей с десятины.
Каждая семья в среднем имела 3 лошади, волов к тому времени было всего
34.  На  выгонных  землях  в  количестве  9390  десятин  (5224  десятины  под сенокосом)  они  содержали  4033  головы  крупного  рогатого  скота,  1532 головы  мелкого,  2671  тонкорунных  овец,  15345  голов  домашней  птицы, свиней – 1807. Наибольший доход они получали от виноделия – 29340 рублей в  1836  г.,  2930  рублей  –  от  садоводства,  27  рублей  40  копеек  –  от пчеловодства.  В  1852  г.  доход  на  каждую  работоспособную  душу Гросслибентальского округа составлял 40 руб.10 коп. и был одним из самых
высоких.
В журнале Министерства  Государственных  имуществ  в  1854  г.  было написано:  “Колонисты  обосновали  благоустроенные  колонии  в  диких местах, или занятых, обратили голые степи в цветущие поля, развели на них лесные  плантации,  плодовые  сады  и  огороды,  и  ввели  многие  полезные улучшения в местных системах землепользования”.
В  60-е  годы  наметилось  стремление  колонистов  к  выселению  из

колоний.  Это  связано  с  тем,  что  отведенные  для  поселения  колонистов земли были уже заселены. Началось выселение на частные земли, которые покупались у крупных землевладельцев. При растущих ценах на землю они охотно  продавали  ее,  тем  более,  что  колонисты  платили  за  нее  хорошо  и аккуратно**.  Обозначилось  стремление  к  обширному  землевладению  и исключительной культуре пшеницы. Однако к началу ХХ века цены на землю поднялись до 400-500 рублей за  десятину. Это не  соответствовало  тем доходам,  которые можно  было  с них  получить.  Выгоднее  было  попытаться  решить  проблему  путем интенсивного  ведения  хозяйства  на  маленьком  участке  земли.  Больше внимания стало уделяться торговле, промыслам, промышленности.
Уже в первых трех транспортах, прибывших в Одессу осенью 1803 г.,
мы  находим  не  только  земледельцев,  но  и  достаточно широкий  перечень ремесленников.  Здесь  были  портные,  коробочники,  сапожники, мельники, ткачи,  плотники,  каменщики,  типографщики,  каретные  мастера.  Город развивался  и  нуждался  в  них.  Контениусом  и  Ришелье  было  принято решение  основать  в  Одессе  ремесленную  колонию.  В  1843  г.  в  ней насчитывалось  до  190  семейств.  Немецкие  ремесленники  способствовали развитию и распространению ремесла во многих отраслях. По  словам  Ришелье,  благодаря  немецким  ремесленникам  дома  в Одессе в 1806 г. были так же великолепно меблированы, как в Петербурге.
Уже в 1813 г. было вывезено из Одессы в Константинополь мебели на 60000 рублей,  вся  она  была  отличного  качества.  Образцы  ее  мы  можем  еще увидеть  в Музее  личных  коллекций А.В.Блещунова  на  ул.  Гарибальди.  В 1863  г.  на  выставку  в  Лондон  был  послан  дубовый  буфет,  который удостоился  похвального  отзыва.  Каретные  мастера  поставляли  в  Одессу большое  количество  великолепных  экипажей.  Получил  свои  первые награды  в  60-е  годы  на  выставках  во Франции  и  Кельне Цанценбахер  за
различные  сорта  мыла  своего  производства.  В  начале  ХХ  века  Одесская фирма “Ген” наладила производство плугов. Основатель фирмы, Йоган Ген, до Крымской  войны  имел  в Одессе  слесарную мастерскую  и  изобрел  так называемый “колонистский плуг”. Его сыном он был усовершенствован, и в 1881  г.  на  рынке  появился  “новороссийский  плуг”  Гена,  получивший первую награду на Одесской выставке.
Уже  в  1886  г. мастерская  превратилась  в  большой  завод,  а  в  1893  г. был  выстроен  и  второй.  К  началу  ХХ  века  плугов  производилось  более 200.000. Пионером в области сооружения железобетонных построек на юге России  был  вышедший  из  колонистов  архитектор,  одесский  домовладелец Вольдемар  Кундерт.  За  свои железобетонные  постройки  он  получил золотую медаль на Одесской выставке в 1910 году. Он выполнил в Одессе
ряд построек для города и частных лиц, в том числе заводы Гена, Енни. Не  оставались  в  стороне  колонисты  и  от  торгового  дела.  Самый большой  торговый  дом,  торгующий  автомобилями  в  южной  России, принадлежал Эдуарду Краузе. Фирма  “Краузе  и Штаух”  была  основана  в Одессе  в  1813  году. Кроме  того,  в Одессе  существовали  торговые фирмы “В.Ф.Тротер и Ко”, “Штаух и Ко”.
Развивалось  и  банковское  дело.  К  60-м  годам  XIX  века  в  немецких
колониях  существовало  два  типа  волостных  касс  на коммерческой  основе. Это так называемые “сиротские” кассы, которые учреждались по инициативе волостных  обществ,  без  участия  попечительства.  А  по  инициативе попечительств  создавались  “ссудно-сберегательные”  кассы.  Однако  устав такой кассы всегда согласовывался с обществами колоний.

Но часто, располагая большими сиротскими капиталами, эти кассы
еще не становились коммерческими  учреждениями, а существовали на основе  обычая.  Тем  не менее,  они  достигали  значительного  развития. Например,  годичный  оборот  старейшей  из  касс  –  Либентальской, открытой еще в 30-е годы, доходил до 240.000 рублей. Нельзя  не  сказать  и  об  огромной  роли  духовенства  в  жизни колоний.  Начиная  колонизацию,  Александр  I  сразу  позаботился  о “доставлении духовного призрения колонистам”. В течение многих лет правительство  содержало  духовенство  за  свой  счет и платило пастору по 600, а патеру – 500 руб. ассигнациями в год. Кроме того, в колониях (кроме Поволжья) каждому пасторату  (приходу)  был  отведен в пользу приходского  священника  особый  земельный  участок в  60-120 десятин, который  был  свободен  от  налогов.  Со  временем  содержание  пастора вошло  в  состав  мирских  сборов,  количество  которых  определяло решение общины. В 1867 году он составлял от 1 руб. 99 коп. до 6 руб. 83 2/3 коп. на ревизскую душу мужского пола.
Кроме  доходов  с  земельного  участка,  денежного  жалования  и
квартиры  (пастората)  с  отоплением,  пастор  пользовался  обычными
“даяниями”  своих  прихожан  –  зерновым  хлебом,  капустой,  сеном,
соломой,  платой  за  требы  (крещение,  отпевание,  конфирмация,
венчание).  Католический  священник  назначался  Каменец-Подольским римско-католическим  архиереем,  протестантский  пастор  избирался приходским  обществом.  Делом  духовенства  было  и  народное образование.  В  немецких  колониях  имела  место  так  называемая народная  школа,  сложившаяся  в  Германии  еще  в  годы  реформации. Характерные  ее  черты  –  знакомство  с  предметом  веры  и  всеобщая обязательность  обучения.  Водворясь  в  Новороссии,  немецкое колонистское  население  первые  свои  доходы  использовало  на строительство  школы,  что  подтверждает  упомянутые  выше “Ведомости”. За неимением церкви, школьный дом служил для общих молитв и обучения детей, а учитель управлял божественной службой и исполнял требы.
Указом от 25 октября 1819 года заведование сельскими школами и
наблюдение  за  учителями  в  колонии  были  возложены  на  приходное духовенство  и  консистории  каждого  исповедования. Программа школ была чисто конфессиональная.
Однако,  начиная  с  30-х  годов,  с  расширением  хозяйственных  и

торгово-экономических связей, которые нарушали обособленную жизнь колоний  и  расширя  сферы  общения,  колонистам  понадобились  более обширные  знания.  К  середине  50-х  годов  многие  школы  включали  в свою  программу  чтение  и  письмо  по-русски  и  по-немецки,  правила веры,  библейскую  и  церковную  историю,  всеобщую  истории  и географию  с  использованием  глобуса  и  ландкарты,  арифметику  с дробями,  общественное  управление  в  колониях,  черчение геометрических  фигур  и  простейшие  приемы  для  измерения плоскостей,  рассказы  и  экскурсии,  знакомящие  с  климатическими  и культурными  особенностями  края. С  такой  программой  священнику-учителю уже невозможно было справиться, возникла необходимость в училищах,  главным  назначением  которых  была  бы  подготовка учителей. Первое такое училище было открыто в 1844 году в Cарате.
В  период  реформ  60-х  годов,  когда  хозяйственная  деятельность
колонистов  получила  широкое  развитие,  когда  им  предстояло
подчинение  по  “крестьянским  делам,  учреждениям”  общим  суду  и
полиции, возникла необходимость в изучении русского языка, незнание которого  могло  сделать  их  более  бесправными,  чем  русских обывателей. Незнание русского языка лишало их самостоятельности и уверенности вне пределов колонии. В 1868 г. в Одессе состоялся съезд колонистских  обществ  южного  края,  который  затронул  и  проблему образования.  Они  высказали  убеждение  в  необходимости  знания русского  языка,  “чтобы  подрастающее  поколение  вполне  освоилось  в России”. Съезд  распределил  колонии на  учебные  округа, принимая во внимание  территориальные  условия  и  материальные  возможности населения.  Они  определили  количество  училищ,  местонахождение  и штатное  расписание  каждого  из  них,  средства  для  реализации  плана. Было сформировано 9 учебных округов и определено, в какой колонии каждого округа будет построено училище. Стоит заметить, что училища планировалось  основать  не  за  счет  государственной  казны,  а  за  счет самих  колонистов.  Интересно  то,  что  съезд  устранил  местное духовенство от заведования центральными училищами и предоставило им только право преподавания Закона Божия. Это была своя, тщательно продуманная,  педагогическая  система,  которая  должна  бала  связать воедино сельскую школу, находящуюся в каждой колонии, центральное училище,  существующее  или  открываемое  на  один  или  несколько
колонистских  округов,  и  учительскую  семинарию  в Одессе. Согласно этому  плану  в  1869  году  было  открыто  центральное  училище  в Гросслибентале.
Немцы  России  всегда  очень  чутко  реагировали  на  требования
времени и на изменения  экономической  ситуации  в  стране. К началу
XX  века  экстенсивный  способ  обработки  земли  стал  тормозом  в
развитии  сельскохозяйственного  производства.  Пришло  сознание
необходимости  овладения  интенсивной  обработкой,  чтобы  с  уже
имеющегося  участка  земли  получать  больший  доход.  Но  для
овладения  новыми  способами  обработки  почвы  нужны  были
специальные  знания.  И  с  1905  г.  в  колониях  появляются  новые
учебные заведения, которые готовили не только учителей или писарей, но и давали профессиональное образование, необходимое для ведения
интенсивного  сельского  хозяйства.  С  этой  целью  было  открыто

реальное училище в Тарутино. Частными лицами было открыто еще 12 таких училищ в меннонитских колониях.
Развитие  образования  среди  колонистов  способствовало
появлению собственных газет. С 1846 по 1861 гг. издавалась “Газета
для  немецких  поселенцев  в  России”,  где  печатались  хозяйственные
новости,  советы,  всевозможная  статистика.  В  1846  г.  начал
издаваться  ежемесячный  журнал  для  немецких  поселений  юга
России  “Unterhalturigsblatt”,  который  расходился  не  более  500
экземпляров.  В  колонии  Эйгенфельд  издавался  “Сельский  хозяин”,
который бес-платно рассылал своим подписчикам различные семена
для опытов с условием, чтобы о результатах хозяева отчитывались в
этом же издании. Через 2-3 года число подписчиков было огромным.
С  1862  года  по  1914  годы  выходила  “Odessaer  Zeitung”  (“Одесская
газета”)  на  немецком  языке,  где  был  отдел  “Известия  из  колоний”.
Газета  была  ежедневной,  подписка  стоила  10  рублей.  Общество
“Святого  Климента”  в  Одессе  выпускало  газету  “Deutsche
Rundschau”.  Выходило  несколько  газет  и  еженедельных  журналов
религиозного содержания.
Культурная  жизнь  колонистов  не  ограничивалась  изданием
газет. В 1864 г. в Одессе был основан немецкий клуб “Гармония” для
“приятного  времяпровождения”.  Здесь  устраивались музыкальные и
драматические вечера, танцы. В 1902 г. клуб обзавелся собственным
прекрасным  зданием  в  Авчинниковском  переулке,  где  был
театральный  зал  на  600  зрителей  с  партером,  ложами  и  хорами.
Отделка отличалась отсутствием роскоши и изящной простотой.
С  1914  г.  был  открыт  еще  один  Немецкий  клуб  и Гимнастическое общество, которое имело зал при реальном училище св. Павла при Лютеранской церкви в Инвалидском переулке.
Большую роль играли церкви. 28 августа 1824 г. на Новосельской
улице  был  заложен  лютеранский  собор  святого Павла. В  1828  г.  его строительство  было  закончено.  В  1895  г.  он  был  перестроен  и
расширен  на  2000  молящихся.  Церковь  сохранила  средневековый
германский стиль. В 1805 г. на Екатерининской улице была построена
Римско-Католическая церковь. В 1857 г. в доме на Херсонской улице
(угол  Преображенской)  действовала  евангелическо-реформатская
церковь. В 1894 г. она была перестроена. Проповеди произносились на
французском и немецком языках поочередно через каждую неделю.
Одесса  постепенно  становилась  центром  немецких  колонистов
юга России.